Олег ВЕРНИК
С самого начала российского вторжения активисты Всеукраинского Независимого профсоюза «Захист праці» («Защита труда») являются частью сопротивления. К сожалению, нам пришлось оплакивать смерть нашего коллеги-горняка с Волыни Александра Агафонова . В то же время есть и товарищи из Украинской Социалистической Лиги (УСЛ), которые сражаются на передовой, и другие, которые были вынуждены покинуть свои дома и отправиться в изгнание в разные страны. Здесь мы воспроизводим некоторые истории из их жизни.
Развернувшаяся 24 февраля 2022 года агрессия Российской Федерации против Украины заставила миллионы граждан Украины искать спасения за пределами Украины. Независимо от их желания многие молодые люди вместе со своими родителями оказались в эмиграции. Несколько товарищей, активистов Украинской Социалистической Лиги, также оказались за пределами Украины. У каждого своя персональная история, свои проблемы обустройства, свои успехи и неудачи. Очень сложно обобщить эти персональные истории, сделать общие выводы и определить общие тенденции. Но данный материал и не претендует на это. Тут будут отображены персональные заметки, мысли, мнения наших товарищей. Они оказались в совершенно различных странах Европы и Америки. Они оказались в совершенно незнакомой им обстановке и столкнулись с совершенно новыми для них жизненными проблемами. Капиталистическая система везде жестка, а для эмигрантов она зачастую показывает свою бесчеловечность самым вопиющим образом. И в тоже время наши товарищи отмечают, что простые люди в тех странах, где они оказались, как правило, очень дружелюбны к украинским беженцам, пытаются проявлять свою искреннюю солидарность с теми украинцами, которые оказались вынужденными покинуть Украину, спасая свои жизни…
Владимир. Одесса. УСЛ.
У Владимира одна из самых сложных ситуаций. Он оказался в Словакии. У него не было возможности даже найти время на небольшое интервью. «У меня нет времени даже писать. Все время работаю. С утра на работу, а вечером спать, так как нет сил»». Владимиру пришлось устроиться рабочим на работу на аграрное предприятие по производству вина. Тяжелая ручная и изматывающая работа. Зарплата – 900 евро в месяц. Очень небольшая зарплата. Правда, ему предоставили бесплатное жилье. Владимир отмечает, что простые словаки очень доброжелательно относятся к украинским беженцам. Уже когда заканчивалась работа над этим материалом, Владимир был вынужден уйти с работы и сейчас находится в поиске новой работы. Он не унывает, и мы пожелаем ему найти новую работу и выжить в этой сложной и новой для него ситуации.
Михайло. Мариуполь. УСЛ.
Тяжело говорить о жителях города Мариуполя, который буквально сравнивали с землей много месяцев российские оккупанты. Очень немногие жители Мариуполя смогли спастись и вырваться из ада. Михаилу повезло. Он с семьей чудом вырвался из окруженного города и попал в Швейцарию. Социальные выплаты украинским беженцам относительно малы в этой очень дорогой для проживания стране. Михаилу приходится подрабатывать учителем нескольких языков для украинских беженцев и молодых швейцарцев, а также одновременно устроиться студентом в местный колледж. Михаил пишет о том, что сейчас достаточно тяжело адаптироваться в Швейцарии многим украинцам именно из-за языкового барьера. А также многих совершенно не устраивают законы и бюрократические замедлители. Впрочем, по мнению Михаила, достаточно легко с трудоустройством. Зарплаты в Швейцарии достаточно солидные. Также достаточно легко оформить себя в качестве «индивидуального предпринимателя». Местное население в Швейцарии относится относительно нейтрально к ситуации с вынужденными эмигрантами, хотя иногда отношение к украинцам бывает и плохим. Михаилу приходилось слышать от немецкоязычных швейцарцев слово “унтерменш” в свою сторону. А также он слышал такие фразы от преподавателей в его учебном заведении: “ты должен забыть украинский язык“, “Украина – это Азия” и “Украинский язык вообще какой-то страшный, французский является самым красивым“. Квартиры или социальное жилье в Швейцарии украинским беженцам предоставляют, но очень большая бюрократия с документами и приходиться проезжать большие расстояния от места жительства до места работы и места, где находятся бюрократические учреждения, от которых сильно зависят украинские эмигранты.
Петро. Киев. УСЛ
Петро представляет определенное исключение из общей ситуации. Он оказался во Франции задовго до начала российской агрессии. И он практически уже адаптировался к жизни среднестатистических молодых французов и частично живет за счет своих родителей, которые тоже во Франции.
Петро получает во время учебы в университете еще стипендию bourse по экономическому признаку (“бедности”) – 250 евро в месяц. Но этого очень мало и летом ему приходится подрабатывать время от времени курьером «UBER» на 2-3 часа в день. Работа у родителей Петра нестабильная и его заработок не является лишним для него и семьи. Во Франции эмигрантов и людей без titre de séjour/ постоянного места жительства не берут на большинство официальных работ, потому что работодатели требуют документы. Так что приходится батрачить на тяжелой «черной работе», где могут задержать выплату заработной платы или вообще ее не выдать. А таких случаем тоже множество.
Петро пишет, что «в связи с нестабильностью и вообще сложным обустройством здесь во Франции очень большие проблемы и надо обязательно иметь знакомых/родных уже здесь на месте. Чтобы родные или знакомые в самом начале могли приютить приехавших во Францию людей, ну а потом также могли одалживать деньги время от времени». Ведь у эмигрантов и беженцев часто нет зарплаты, зато есть много долгов. «Французские банки не выдают кредиты без документов о постоянном месте жительства. Значит надо жить в арендованных квартирах. Это я говорю как человек, прибывший сюда до вторжения. Сейчас же украинцам вроде обустроиться проще, потому что первые месяцы пребывания во Франции дают некоторые привилегии беженцам, но, увы, это все очень быстро заканчивается».
Петро также отмечает, что условия проживания далеко не из самых лучших для обычных эмигрантов во Франции, особенно в Париже. Приходится снимать жилье в самых бедных районах города (например – северо-восточный Сен-Дени), или на восточных окраинах Парижского banlieue, так называемое «гетто». Комнаты очень маленькие, цена за двухкомнатную квартиру может достигать 1100 евро в месяц. Но большинство украинских эмигрантов ранее все равно старались ехать именно в Париж, потому что здесь больше работы и ее легче найти. Сейчас же украинских беженцев в связи с российским вторжением начали распределять не только в Париж, а также и по разным отдельным городам Франции, где есть центры приема беженцев.
Петро отмечает, что простые французы в основном дружелюбны и к украинцам относятся с симпатией. Радует общая толерантность. Но иногда встречаются и отдельные пророссийские люди, которые на всех украинцев вешают клеймо «нацистов», что является очень неприятным.
Французская буржуазная власть относится к украинским эмигрантам и беженцам как к хорошему трудовому ресурсу, считает украинцев «надежными батраками» на работе по сравнению с рабочими других национальностей. Надо сказать, что полиция проверяет документы у украинцев, да и вообще у европейских эмигрантов, гораздо реже. Шанс быть “про-контролируемым” полицией у человека с черным лицом или с ближне-восточными чертами лица значительно больше.
Но разрешение на проживание Французское государство выдает украиснким эмигрантам с большой натяжкой и задержкой. Здесь достаточно сильно раздута бюрократия, потому что надо много документов собрать и немало лет прожить в стране. Около 5 лет. Мало того, надо еще минимум год, чтобы пройти все круги бюрократического ада, чтобы получить наконец право на постоянное место жительства. Ну а до этого времени ты во Франции абсолютно бесправен и подлежишь самой нещадной эксплуатации.
Петро пишет, что «я чувствую, что оторван тут от своего пролетариата и нахожусь не в своей среде. Хотя на уровне университета я всегда найду единомышленников среди студенчества и местной интеллигенции, но связи с пролетариями Франции я пока так и не имею. Я думаю начать активно работать в социалистическом рабочем движении уже в Украине, куда вернусь после окончания моей университетской учебы во Франции».
Никита. Балаклея (Харьковская область), УСЛ.
К рассказу товарища Никиты мне очень сложно что-то добавить. Хочу предложить его историю непосредственно из первых рук.
«Переезд сам по себе оказался большой проблемой, со стороны это может показаться сменой обстановки и возможностью посетить другую страну, но на деле все куда более трагически…
Представьте, что вас против вашей воли заставляют бросить свой дом, своих друзей, свои хобби и своё обучение. Вас принуждают к выезду зарубеж + учтите проблемы незнания языка, отсутствию денежных запасов и элементарной боязнью неизвестного.
Конечно же, выезжать максимально не хотелось, мы откладывали переезд до последнего, 3 месяца я жил под оккупацией россиян на самой линии фронта, но постоянные стрелковые бои, артиллерийские прилёты, не совсем адекватное поведение оккупационных войск и полное отсутствие какой-либо работы вынудили меня совершить переезд. Последней каплей стал для нас момент, когда сильно пьяный ДНР-овец наставил на моего отца автомат и в пьяном бреду начал просить водки… По итогу, все обошлась, но страх и крайне неприятный осадок остался…
Наш выбор пал на Прибалтику, так как здесь многие все ещё знают русский язык. Это рудимент советской оккупации, но он очень помог нам обустроиться здесь.
Поначалу нам платили небольшие пособия и выдали жильё за счёт государства где-то на первые четыре месяца. Но нашей семье повезло и почти сразу по приезду нам пришлось трудоустроиться.
Из неприятного могу отметить, что высококвалифицированная рабочая сила превращалась здесь в пролетариат второго сорта из-за незнания языка или бойкотирования местными властями и работодателями украинских сертификаций.
Я лично видел как бывшие инженера, офисные работники, главные механики превращались в монтажников, слесарей и кассиров, к которым к тому же относились намного хуже, чем к литовским аналогичным специалистам. Это выражалось в уровне доходов, меньшей лояльностью руководства и меньшими перспективами продвижения по карьерной лестнице.
Также ОГРОМНЫМ неудобством стала разница в менталитете, многим украинским беженцам «европейский образ жизни» попросту не зашёл. Разница в поведении, культуре мышления, в вопросах этики и нравственности – к этому всему очень тяжело привыкнуть, когда ты всю жизнь прожил в Украине.
У местного населения, по сути, наблюдаются очень разношёрстные политические взгляды. Одни поддерживают Украину в борьбе против российской оккупации, другие остались латентными «рашистами», которые сильно ностальгируют по временам «советского прошлого». Но и те, и другие недовольны социальными выплатами, которые выделяются Литвой на помощь украинским беженцам, что само по себе является полным абсурдом. Ведь даже наша семья в прошлом году заплатила столько налогов в литовский бюджет, что они полностью покрывают все затраты на социальные выплаты украинским беженцам.
Литовская власть заняла позицию безоговорочной военной поддержки Украины и это нам, украинским беженцам, приятно осознавать. Но, с другой стороны, это решение было обусловлено скорее боязнью местной бюрократии перед лицом российского агрессора, чем каким-то глубоким сочувствием украинскому народу в борьбе за его самоопределение. По крайней мере, я так вижу ситуацию…»
Иван. Киев. УСЛ.
Наиболее территориально далеким от Украины отказался наш товарищ Иван. Ему удалось в такой сложной ситуации поступить на учебу в университет Канады. Тяжело проходит адаптация на другой половине земного шара. Иван указывает на «неотзывчивость университетской бюрократии и определенное расстройство в работе транспорта. Автобусы ходят редко. Иногда очень трудно разобраться в маршруте автобуса. И это несмотря на одно и то же направление и один и тот же номер автобуса. «Сижу у себя в общежитии за компьютером, хожу в университет на занятия, иногда выбираюсь в город». Иван также отмечает, что Канада считается относительно «социальной страной» и в ней есть целый ряд социальных программ. «Но они охватывают лишь незначительную часть населения. Часто приходится видеть на улицах обездоленных людей, несмотря на все богатство страны и относительную развитость социальной помощи. Особенно остро ощущается несправедливость всех типов по отношению к представителям коренных народов Канады».
Уже когда завершалась работа над этим материалом в нашу организацию Украинская Социалистическая Лига (украинская секция Международной Социалистической Лиги) вступил товарищ Егор с Киева. Буквально за несколько дней до войны он выехал в Польшу и смог позже перевезти в Варшаву и своих родителей. Егор знает несколько языков и смог устроиться учителем в английскую школув Варшаве. Он охотно откликнулся на мою просьбу помочь мне с переводом с испанского языка на украинский язык заседания нашего Международного Исполкома LIS.
Разные истории… Разные судьбы… Очень разные ситуации у наших товарищей… Однако все они горят желанием вернуться в Украину после войны и продолжить свою социалистическую борьбу на родине. Сейчас они столкнулись с самым тяжелым испытанием в их жизни. Но никто из них не сломался. Никто не отказался от своих социалистических идеалов. Пожелаем же им мужества и успеха. Вместе победим!